Кирилл Мартынов: До войны я писал в "Новой газете", что прямая линия Путина - это последний действующий институт публичной власти в России. Нет ни судов, ни парламента, ни конституции, только человечек в кресле, который совершает бытовые чудеса по запросу населения - чинит крыши, проводит газ, отчитывает губернаторов.

Потом человечек в кресле отдал приказ о том, что все должны умереть на его специальной-военной, ставшей плодом любительских исторических изысканий. То, что осталось от государства, бросилось защищать право этого суверена убивать людей, экстренно были приняты специальные законы, объявляющие критику прямолинейного вождя государственным преступлением.

Раз в год вождь обращается о своем к народу, а народ трепещет: ну что там на этот раз, мобилизация, ядерная война? Телекартинка с Путиным заменила собой разом МВД, законы, совет по правам человека, парламентские дебаты и заседания правительства. Как принимаются решения, не знают никто, но известно, что они всегда правильные , и за сомнения в их правильности будет положена статья.

Два года без прямых линий и чудес в этом смысле время одновременно произвола, почти анархии, и необъявленного чрезвычайного положения, когда единственный публичный политик в стране лег на дно, затаился, напитываясь кровью.

И вот сегодня он всплывает, чтобы рулить, у него на нас большие планы, он чрезвычайно доволен собой.